Когда мы думаем о театре и кино, первые ассоциации — это аплодисменты, яркие роли и премьеры. Но также это ежедневный труд, бесконечные кастинги, сомнения и борьба с предрассудками. 

По данным опроса ВЦИОМ 2024 года, лишь 2% россиян считают творческую профессию престижной. Причем этот показатель падает с 2006 года.

Редакция «Газеты» поговорила с двумя актерами театра Моссовета — Митей Федоровым и Дарьей Балабановой — о том, как они пришли в профессию, что помогает им переживать сложности индустрии и умеют ли все-таки в России снимать кино. Их истории — о первых шагах на сцене, о том, как сохранять эмоции на двадцатом дубле, и о стереотипах, которые до сих пор преследуют актеров.

Начало пути и ощущение дыхания

Я понял, что хочу стать актером в старшей школе — между десятым и одиннадцатым классом. Так сложилось, что случайно оказался в компании студентов театрального института и увидел их жизнь изнутри. Параллельно сам начал выходить на школьную сцену — пробовал, проверял себя: могу ли, получаю ли удовольствие?

Наверное, мне было важно, чтобы люди увидели меня, услышали, заметили, что я живой. Я чувствовал, пожалуй, нехватку воздуха, а сцена давала ощущение легкого дыхания.

Меня, тогда очень робкого и стеснительного, привлекала кажущаяся на первый взгляд невероятная свобода жизни человека в театре: глубокое погружение в мир фантазий, поглощение тебя искусством — красивая изящная одежда, выразительные жесты, общение с интересными удивительными людьми, боль и радость одновременно. Моими реальными помощниками были три «кита»: музыка, танец и литература — то, чем я жил с детства.

Родители до последнего не знали, что я хочу поступать в театральный. Я и сам сомневался, что это правильный выбор. Но мне повезло — меня взяли с первого тура. Мой будущий наставник дал понять, что хочет видеть меня в своей мастерской. Тогда я подумал: вероятно, это моя судьба.

Знаю, что не всем везет, как мне. Кто-то поступает с четвертого, пятого раза, годами, а некоторым так и не удается этого добиться. Это ломает, бьет по всему твоему существу, иногда доводит до отчаяния, а в голове возникают мысли, что «ты недостаточно талантлив, красив, хорош». Профессия жестокая, и спорить с этим бессмысленно. Но есть и обратная реакция от нарциссических и невоспитанных наглецов, которые кричат: «Я гений, почему вы меня не взяли? Я рожден для этого!» — таких неадекватных проявлений множество.

Поступают те, кто адекватно к себе относится и трезво оценивает степень одаренности. Успеха добиться может не каждый. Талант — это сочетание одаренности и трудолюбия.

Попадание в профессию может быть и другим, например, своей историей, — также поделилась Даша.

В 11 классе пришло время выбирать путь. Я хотела быть врачом, но поздно поняла, что моих знаний не хватит для успешной сдачи экзаменов. Думаю, что, уже поступая на актерский, все равно не до конца осознавала, что действительно хочу этого. Любовь к профессии мне привил педагог, Борис Леонидович, потому что я видела, как он горит на репетициях, и заразилась этой страстью. 

Я никогда не романтизировала актерскую профессию и не строила каких-то ожиданий, поэтому разочарований как таковых не было, только если в людях. 

А вот поступление было действительно тяжелым, потому что после прохождения трех туров в ростовском филиале ВГИКа я приехала воодушевленная в Москву и не прошла ни в один из четырех вузов. В школу-студию МХАТ я попала в этот же год в 2017, но не с первого раза. На всех этапах поступления меня поддерживали родители — это сильно помогло. Было очень много стресса, потому что в год у тебя всего одна попытка поступить.

Так случилось, что, не пройдя первый тур в школу-студию в Москве, я сделала это в своем родном городе Краснодаре. В то время выпускной четвертый курс ездил с дипломным спектаклем на гастроли, параллельно устраивая первый тур. Так, я попробовала во второй раз и прошла. 

Каждый последующий этап я ждала, что меня рассекретят и отправят домой. 

От кастинга до экрана

Путь на сцену или экран всегда начинается с одного — кастинга. В сериале «Актрисы» Федора Бондарчука этот болезненный процесс показан в судьбе героини Алены, которая тяжело переносила отказы. Это, безусловно, стресс, соглашается Митя. Но есть нюанс. 

Это не мои слова — я услышал их от режиссера Анны Леонидовны Шевчук, с которой мы работали в мюзикле «Ничего не бойся, я с тобой».

Если и комиссия, и артист понимают всю неловкость ситуации, а другого идеального способа отбора у нас все равно нет, и все же решаются на творчество в эти 3–4 минуты — кастинг превращается в веселое приключение. Здесь есть место и свободе, и смеху, и радости.

Если отказывают, значит, что-то делаешь не так. В комиссиях «не дураки сидят», поэтому нужно анализировать свое искусство трезво и без обид. Гений и злодейство, как известно, несовместимы.

Это, конечно, идет вразрез с системой Станиславского, но в качестве исключения, если совсем невмоготу, снимите сами себя на камеру. Утвердили бы вы такого актера на роль?

Даша относится к пробам спокойнее, но делится еще одним советом, как справится с отказом.

Для меня, чаще всего, кастинг — процесс безболезненный. «Твое от тебя не уйдет» — так всегда говорит моя мама. Бывает, что, прочитав сценарий, я думаю: «Даже если меня там не будет, я все равно хочу это увидеть!» 

Если чудо случилось, и актера утвердили, следует этап подготовки. По мнению Мити, сложность вхождения в образ зависит от роли. 

Главное — понять, что болит у героя, как относится к другим, чего хочет и как собирается этого добиться. 

Я разбираю роли через травмы: почувствовал чужую боль — вошел в образ. Травма — это всегда смена оптики, взгляд со стороны на жизнь, как искажение зрения. 

С многообразием ролей не нужно справляться, это просто твоя работа. Сегодня ты воюешь с немцами, завтра интригуешь при дворе английского короля, послезавтра играешь в карты в провинциальном русском трактире. Все в твоей голове, а в ней достаточно простора для воображения. 

Даша же выступает на стороне классического разбора персонажа. 

Начиная работу над новой ролью, ты уже имеешь какой-то инструментарий, который будешь использовать для подключения к герою. Что-то находится в процессе, что-то дает режиссер, но чем подробнее разбор, чем больше ты знаешь о своем персонаже, тем легче и быстрее подключаешься к нему. Подробно продуманная, а иногда даже придуманная, биография помогает оправдать и объяснить особенности характера и поведения героя. 

Конечно, у всех свои методы подготовки. Многие находят ассоциации в самых разных вещах. Я обычно составляю плейлист под спектакль/персонажа, а затем в день спектакля/смены выбираю духи под свою героиню. Так, моя Гвендолен из спектакля «Как важно быть серьезным» отдает предпочтение легким и сладковатым ароматам. Эльмира из «Тартюфа» пользуется парфюмом со шлейфом. Для Зои Березкиной из спектакля «Щастье!» я выбираю кожу, дерево и табак. 

Митя придерживается мнения, что «когда роль нравится, к ней готовишься с азартом и радостью, а если нет — это каторга». 

Часто негатив вызывает не сам персонаж или пьеса, а режиссер, но у меня есть право на эти эмоции, я живой человек. С точки зрения школы это, конечно, неправильно, но не любить шпротный паштет с сахаром и гусиную печень в майонезе, как и некоторые свои работы абсолютно нормально.

После тяжелой работы я выхожу на улицу, курю, вдыхаю холодный воздух, молча смотрю в темноту. Иногда иду в душ и долго стою под водой, упершись головой в стену. Или, наоборот, дурачусь с друзьями-коллегами, ёрничаю, шутки шучу — легчает. Раньше, бывало, если не справлялся с эмоциями, кутил, уходил в загул, но после тяжелых травмирующих событий отказался от этого совсем. 

Дарья предпочитает всем методам сон, «это лучшее лекарство», по ее мнению. 

Но как же сохранять живые эмоции на 20-й дубль? На этот вопрос у Мити есть простой, но четкий ответ. 

Умение играть живые эмоции во время повторения одной и той же сцены приходит с опытом. Бывалый артист знает, как распределять силы, если чувствует, что одним дублем дело не ограничится. Как удержать эмоции свежими? Представьте: на тебя уставше смотрят три десятка человек, которые мечтают поскорее закончить и уехать домой спать, ведь завтра их ждет тот же марафон. И так — тридцать дней подряд.

Это адский труд, и ты не имеешь права подвести этих людей.

Дарья поделилась своим мнением: чтобы дубли оставались живыми, нужно быть в постоянном партнерстве, причем со всей группой. Видеть и слышать — тогда ты не впадаешь в рутину. Это работает так у меня, поэтому мне важно иметь контакт с людьми на площадке. 

Если речь идет об игре одного и того же спектакля, то ситуации тоже бывают разные, но, по мнению Мити, это всегда про самосовершенствование. 

Самые страшные и одновременно смешные моменты на сцене — незапланированные. Кто-то забудет текст, оговорится, что-то перепутает, не дай Бог, споткнется, упадет, опоздает на выход, и вот вы с партнерами замираете в неловком молчании с каменными лицами и горящими от смеха глазами. Смех, страх и азарт сливаются воедино.

Играть один и тот же спектакль, если он любимый — это счастье. С каждым разом оттачиваешь мастерство, находишь новые смысловые акценты, начинаешь глубже понимать роль. В идеале — с каждым показом твой «продукт» становится качественнее.

Даша согласна с Митей: повторение — это не только возможность улучшить игру, но и простор для творчества. Например, в постановке «Как важно быть серьезным» она играет уже четвертый год. 

На протяжении всего времени, стоя за кулисами, я слышу что-то новое. Каждый раз. Это невероятно. И, кстати, именно на этот спектакль приходится множество расколов. 

Съемки подошли к концу, и настало время посмотреть, что получилось. Оказывается, актеры не очень-то любят видеть себя на экране. Например, Митя чувствует в такие моменты раздвоение личности. 

Это ты — и в то же время нет. Свои работы смотрю мельком, мне хватает того, что было на площадке, и я всегда заранее знаю, удалось сыграть так, как хотелось или нет — какой смысл бежать, когда поезд уже ушел. Скорее, могу сделать это из любопытства к техническим деталям: как сидит костюм, как лег свет, похудел или поправился. 

Многие сами себя ругают за внешность в кадре. Но я борюсь против такой самокритики: неприятие себя ведет ко многим нехорошим заболеваниям. Внешность — это дар, а дареному коню в зубы не смотрят. Все люди красивы, а некрасивых нет — есть те, кто не умеет обходиться со своими внешними данными.

Даше тоже сложно видеть себя на экране, но причины кроются не во внешности. 

Каждый раз в голову приходит: «вот здесь можно было сделать по-другому». Но я стараюсь себя успокаивать и думаю о том, что режиссер выбрал нужный ему кадр. Безусловно, как бы трудно ни было смотреть на себя со стороны — это нужно делать, это часть работы. Но на плейбэк я не хожу, доверяюсь режиссеру. 

Стереотипы об индустрии, в которые мы верим

На актеров вешают много ярлыков, начиная от высокомерия и заканчивая тем, что все предпочитают алкоголь вместо чая. Митя назвал три мифа, которые не нравятся лично ему.

Меня раздражает, что люди считают актеров не очень умными, самовлюбленными, наглыми и в придачу, по их мнению, мы все поголовно — люди с зависимостями. 

Мы все разные. Я — не такой, мои друзья тоже. Важно выбирать, чему ты служишь.

Даша к этому списку добавляет еще один стереотип.

Когда твои слова, действия или эмоции оправдывают фразой «ой, да она же актриса» — это раздражает. Актеры, может, чуть более экспрессивны и эмоциональны в своих проявлениях, но это не повод для обесценивания.

Также существует мнение, что пробиться в киноиндустрию невозможно без связей или семейного родства. Согласно результатам опроса, который провели среди работников индустрии, 58% честно признались, что попали в кино через знакомство или друзей. Также мы уже писали про непо-бейби — тенденцию, когда дети великих людей идут в их сферу деятельности и получают все, о чем человек из небогатой и неизвестной семьи может мечтать. Митя считает, что среди «блатных» есть полярные примеры. 

Тот, кто работает, всегда добьется успеха, а тот, кто ничего не делает, может выезжать на фамилии долго, сниматься в сериалах, играть в театре, но рано или поздно зритель — самый честный и жестокий критик — вышибет из седла и пошлет тебя к черту. Ты можешь быть хоть Иваном Леонардовичем Ди Каприо, но если ты не работаешь над собой — ты хреновый артист, им и останешься — обмануть никого не получится. 

Есть замечательные примеры, когда человек с известной фамилией работает над собой в три раза больше, чем рядовой среднестатистический артист, чтобы не подвести «великих предков» и добиться еще большего успеха. 

А вот со стереотипом, что в кино и театре случаи домогательств на каждом шагу, Митя лично не согласен.

Примеров «харассмента» у себя на работе никогда не встречал, театр Моссовета сам себя считает «самым интеллигентным театром Москвы», но слышал много слухов про коллег из других мест, которые тоже, пожалуй, нельзя считать достоверным источником информации. Думаю, эти рассказы, стали, скорее, мифологией, актеры — люди с богатым воображением, но уверен, что и «нехорошие» ситуации случались и случаются, как и везде. К сожалению, я думаю, что самые неприятные истории, как это часто бывает, как раз остаются в тени, а вот известные многим слухи — как раз не более, чем слухи. Вопрос сложный. Тема тяжелая.

Один из самых популярных стереотипов — в России снимают плохое кино. Хотя это мнение и изменяется с годами в лучшую сторону. Если судить по результатам опроса ВЦИОМ, то каждый пятый опрошенный считает, что кино в России становится лучше. К негативному мнению и Митя, и Даша относятся спокойно.

«Меня не задевает. Так говорят только те, кто в этом ничего не понимает», — делится Митя. «А я просто знаю, что это не так», — комментирует Даша. 

Бедность, предвзятость и цензура: какие сложности встречают актеры

Самое сложное, по мнению Мити — побороть стеснение, но ему удалось с этим справиться еще в начале карьеры. 

Педагоги на прослушивании говорили со мной ласково, очень поддерживали, и за это я бесконечно им благодарен. Бензин для артиста — любовь, любовь к близкому, любовь зрителя, без нее он в итоге будет несчастен. Когда увидел заинтересованность моих будущих педагогов — больших и опытных мастеров своего дела — чуть не задохнулся от радости, потому что в то время мне, еще подростку, очень не хватало родительской любви взрослого к ребенку.

Если говорить о материальном, то в профессии финансовая нестабильность действительно ощущается. Но у русского человека наблюдается феноменальная выживаемость: сегодня ты едешь на мерседесе и летаешь бизнес-классом, а завтра катаешься на метро до арки с шаурмой — обожаю эту карусель. Это и лекарство от звездной болезни, и способ развеять скуку. Для человека с СДВГ — это отличное развлечение. 

В рекламе снимаюсь стабильно раз в год и не считаю это «зашкваром». Я могу «порадовать жену новым платьем», купить подарки родителям и отдохнуть на море — почему тогда это должно быть постыдным? Актеры, которые считают съемки в рекламе ниже своего достоинства, — высокомерные дураки. Да, художник должен быть голодным, но не каждый же Божий день. Ты можешь зарабатывать — радуйся. Артист — настоящий пират, джентльмен удачи. 

Даша же, наоборот, финансовой нестабильности не ощущает. 

Наверное, это как раз благодаря театру. Съемки в кино, так или иначе, вещь нестабильная, потому что бывает сезон, а иногда нет. В театре же он стабильно каждый год наступает. Считаю, что мне очень повезло: как только я пришла в театр, меня сразу начали вводить в спектакли на хорошие роли. 

Другой проблемой актеров, которая влияет на весь карьерный путь, можно назвать внешние данные. Например, с предвзятостью из-за возраста, пола, внешности Митя сталкивается постоянно. 

Я крупного телосложения, а «герой-любовник» в массовом сознании — это поджарый скуластый парень среднего роста. К сожалению, внешность, если размышлять шаблонным образом, часто приписывают к характеру, хотя мне это не кажется правильным. 

У нас любят соотносить характеристики: полный — ленивый, мускулистый — злой, девушка выше мужчины — нелепая дылда, нос крючком — хитрый. Все это — результат огромного комплекса нелюбви человечества к себе. Если буду снимать кино, буду ломать эти шаблоны. Я в целом терпеть не могу людей, которые делают выводы про человека, основываясь на его внешности. Это один из видов тяжелого массового психоза, которым почему-то никто не занимается. 

Дашу же такие стереотипы о внешности иногда забавляют. 

Интересно, насколько по-разному люди видят и воспринимают тебя. Однажды я не прошла, потому что не похожа на человека, способного на тяжелое преступление. 

В социальных сетях также часто говорят о цензуре. Существует мнение, что российское искусство не свободно, а сложные темы вызывают неоднозначную реакцию зрителей. Оба наших героя утверждают, что «цензура — это право заказчика». 

Актеры, как и все, бывают разные. Если человек умеет мыслить системно, выстраивать причинно-следственную связь — почему бы не высказаться. Актер работает в сфере развлечения, а зрителю должно быть интересно. Вот и все правило.

Реакция зрителей на сложные темы действительно изменилась, поэтому сначала мы затаились. Затем начали осторожно, поднимать головы, оглядываться вокруг, проявляться, и тут же со всех сторон поднялись крики и вопли людей с задавленной, я бы даже сказал, задушенной сексуальностью: «Как вы смеете, когда…?! Закрыть! Наказать! Уничтожить! Запретить!» Любой намек на обнаженную натуру или нарушение каких-то «пуританских» норм в театре вызывал локальные крики «праведной» ненависти. Как сказал Жириновский: «Подлость, гадость, ненавижу вас». Солидарен. Однажды в меня кинули бутылкой на спектакле, где я играл фотографа — просто работал с моделью, которая мне позировала, она, кстати, была полностью одета. Никакого сексуального подтекста. Тот, кто кричит о грязи, чаще всего сам стоит по уши в грязи и видит то, из чего сам состоит и чего безумно боится. 

В конце концов, обратитесь по меньшей мере, к античности или к эпохе Возрождения — живость природы и обнаженное женское тело — самое красивое, что есть на земле. Не нравится? Не смотри и катись туда, откуда пришел, и больше не приходи. Или иди туда, где тебе хорошо. Сам живу по такому принципу. 

Театр VS кино

Часто люди любят сравнивать два произведения искусства между собой, называя одно или другое лучшим, более качественным или достойным. Наш герой, Митя, тоже поделился своим мнением. 

Театр — семья, родная гавань, где тепло и уютно. Кино — бушующий холодный океан, где тебя болтает по волнам и хлещет пощечинами. Это бизнес, конвейер, бешеный темп производства, горящие сроки и жопы, поэтому я понимаю, за что мне платят большие гонорары. В театре денег гораздо меньше, но я не жалуюсь, потому что работаю в хорошем месте.  

Мне гораздо сложнее сниматься в кино, чем играть в театре — я долго схожусь с новыми людьми, для меня это мучительный процесс. Но если режиссер и команда — это мои друзья, то радости не будет конца. 

При этом, если говорить про просмотр, а не работу, то достойных фильмов, которые изменили взгляды людей, предостаточно. Хотя бы топ-100 Кинопоиска. Недавно я смотрел «Идеальные дни» Вима Вендерса и до сих пор нахожусь под впечатлением. У меня уже нет возможности смотреть на мир глазами человека, который еще не видел это фильм. 

Очень люблю Эмира Кустурицу, Уэса Андерсона, Вонга Карвая, Куросаву, Кополлу, Вуди Аленна, Макдонаха, молодого Михалкова, Шпаликова, Хуциева, Данелию, Захарова. Их работы меня сформировали и до сих пор помогают жить, за что я им бесконечно благодарен. Пока не изучил для себя французское кино «новой волны», но все впереди, и я очень рад, что есть еще на земле вещи, которые я увижу впервые. Джармуш, Линч, Феллини, Андреасян, Тарковский — сколько еще впереди! 

Даша тоже подтвердила различия: «Театр — это долгосрочные отношения, а кино — это роман». 

Как и сказал Митя, таких произведений много. Множество спектаклей и фильмов изменили лично мои взгляды на мир и людей. Нельзя назвать что-то одно — в этом и прелесть искусства. Поэтому так много фильмов и спектаклей: там, где один и бровью не поведет, у другого сердце изменит ритм.  

О цифровизации в индустрии и идеях 

По результатам исследования ВЦИОМ, лишь 24% россиян ходят в кинотеатры, в то время как абсолютное большинство смотрит фильмы по телевизору или в интернете. По мнению Мити, в этом нет ничего ужасного: цифровизация влияет на восприятие театра и кино положительно. 

Теперь, чтобы посмотреть Коляду, мне не нужно ехать в Екатеринбург, просто находишь на платформе и не тратишь много времени. 

Даша согласна, такая тенденция скорее преимущество, потому что создается большая заинтересованность и вовлеченность в мир кино и театра. При этом она делится, что лично ей смотреть спектакли в записи сложно. 

Для кого-то это отличный шанс увидеть спектакль, на который физически нет возможности попасть, поэтому это, скорее, положительная тенденция. 

Об изменениях в кино и театре я еще не задумываюсь. Я сейчас нахожусь на том этапе, когда ты еще изучаешь, знакомишься, сравниваешь. Моя башня еще не так высока, чтобы я могла залезть на нее и точно сказать: «Вот здесь бы я сделала вот так».

А вот Митя уже имеет мысли об изменениях в киноиндустрии и театре. 

В кино изменил бы темп производства — снизил скорость. Снимал бы с удовольствием, не спешил. Но это все романтика, а у реальности свои правила.

В театре — очень внимательно занимался бы техническим оснащением сцены, в особенности звуком. Зрителю должно быть комфортно, чтобы он мог получать удовольствие и на слух тоже. 

Также пересмотрел бы условия труда и оплаты, добавил бы в обязательную программу Министерства культуры авторское кино, рассчитанное на массового зрителя. Снимал бы меньше развлекательного и попсового. Мы выросли на советском кино. 

У российского зрителя врожденный хороший вкус. 
Очень не хотелось бы его испортить.